В Украине принято считать, что коллективное мнение в России разделилось на две части. Что первая группа побольше – поддерживает ДНР, ЛНР и хочет, чтобы Украина закончилась. А вторая группа – поменьше – хочет, чтобы Россия перестала играть в СССР, потому что машина времени перенесет страну не в какой-нибудь там 1961-й, когда спутник и Гагарин, а прямиком в 88-й, когда парад суверенитетов и центробежность.
Это особенность оптики военного времени – когда без полутонов. А на деле все немного сложнее. Причем сложнее именно с первой группой – той, что за ДНР, ЛНР и «#путинвведивойска». Потому что при всей их кажущейся однородности эти ребята совсем неоднородны.
В их среде сегодня два лагеря. Первый – это околовластные рупоры: те, кто аффилированы с вертикалью, либо же надеются, что их заметят и аффилируют. Они стоят на эдаких «советских» позициях: есть добрая и славная восточная Украина, которая бьется с «фашистами» и главная задача – помочь ей вернуться в лоно «семьи народов». Не забирать эти области в Россию, а оставить в «федеративной Украине», не повторять крымский сценарий, а создать номинально подконтрольный, но фактически независимый от Киева регион с правом вето на решения столицы. Чтобы формальные границы были нерушимы, буфер – прочен, а Донецк и Луганск стали той Украиной, которой временно перестал быть Киев.
Сторонники этого варианта даже инструментально советские – поэтому так любят говорить о «фашизме», «бандеровцах», «коллаборационистах» и прочих атрибутах ушедшей 70 лет назад в небытие эпохи. Ну то есть они в матрице ВОВ: всех освободим, включим в Варшавский блок и будем развивать местные традиции, потому что мы за интернационал и дружбу правильных народов. Потому и «Новороссия» для них – это не «правильная Россия», а всего лишь «правильная Украина».
И есть второй лагерь. Его адепты считают, что последние двадцать лет в Украине шел естественный процесс нацбилдинга, финальной точкой которого стал Майдан. И что на этом самом Майдане произошла окончательная отстройка Украины от России. И что склеивать разбитый сосуд глупо – надо просто помочь тем людям, которые ценности новой Украины принимать не хотят, стать кем-то еще. Либо забрав территории в состав Российской Федерации, либо построив на них другую Россию. Поэтому события на востоке Украины для этого лагеря – это не битва с «фашизмом», а война русских, живущих на «юго-востоке», с украинцами, живущими в остальных регионах страны.
Мы не знаем, какой по итогу всей этой тектоники окажется Россия через два десятилетия. Не знаем ее границ, политического курса, базовых ценностных установок. Потому что на Донбассе сейчас решается не столько судьба Украины, сколько судьба России. C Украиной уже все ясно
Первый лагерь – это официальная и полуофициальная Российская Федерация: от Лаврова до Сергея Маркова, от «России 24» до Сергея Кургиняна. Второй – это националисты разной степени радикальности: от Холмогорова до Ольшанского, от Просвирнина до Крылова. Задача первых – максимально вернуть все на круги своя, отыграть итоги Майдана, насколько это возможно. Задача вторых – использовать украинский нацбилдинг, чтобы запустить процесс создания русской политической нации, если не по всей России, то хотя бы на территории самой «Новороссии».
Одни меньше всего хотят перемен в самой России: их целиком устраивает нынешняя имитационная имперскость. Когда санкции – это запрет норвежской семги, но мы и ее готовы разрешить, если нас не будут прилюдно унижать. Вторые этих самых перемен хотят, мечтая, чтобы нынешняя Россия переродилась в настоящую империю, которая одновременно станет государством русских, а не «русскокультурных».
Стратегическая задача первых – чтобы у Украины все было плохо, стратегическая задача вторых – чтобы у ДНР и ЛНР все было хорошо. Первым «Новороссия» нужна для ослабления Киева, а вторым – для экспериментального нацбилдинга.
Но самое забавное состоит в том, что оба описанных выше лагеря – мечтая о создании идеальной с их точки зрения России – занимаются ничем иным, как созданием самой Украины. Более того – благодаря им я точно знаю, что напишут через двадцать лет о нынешней ситуации на Донбассе украинские учебники истории.
Они напишут, что была интервенция со стороны России с опорой на отдельных местных жителей. Что в результате «долгих и упорных боев украинская армия защитила суверенитет страны». Или же что она «сдержала продвижение сепаратистов, которые продолжают незаконно удерживать территорию ряда районов донецкой и луганской областей». То есть матрица определена и общая канва трактовки событий – тоже.
А вот что напишут российские учебники истории об этих событиях я не знаю. Они могут написать, что «Москва не смогла безучастно наблюдать за гуманитарной катастрофой на Донбассе и ввела войска». Или же что «Москва не поддалась на провокации и войска не ввела». Или, что «Москва ввела войска, которые с честью выполнили поставленные задачи и были выведены в места постоянной дислокации». Я даже не исключаю того, что российские учебники истории через двадцать лет вообще ничего не напишут об этих событиях.
А все потому, что мы не знаем, какой по итогу всей этой тектоники окажется Россия через два десятилетия. Не знаем ее границ, политического курса, базовых ценностных установок. Потому что на Донбассе сейчас решается не столько судьба Украины, сколько судьба России. C Украиной уже все ясно.
Павел Казарин, крымский журналист, московский обозреватель Крым.Реалии
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
