Вся история «крымской весны» – это наглядная иллюстрация того, что является залогом политического выживания в России. Она рельефно смотрится на примере двух вариантов биографий: севастопольца Алексея Чалого с одной стороны и симферопольца Владимира Константинова с другой.
Эти два человека были местными подрядчиками у кремлевских архитекторов крымской весны. С той лишь разницей, что Чалый и правда был «народным мэром» – его популярность в Севастополе была и остается довольно высокой. Можно по-разному к нему относиться, но он был чуть ли не единственным бизнесменом, который все последние годы свою пророссийскость не монетизировал, а, напротив, – вкладывал в нее. Создал на свои средства мемориальный комплекс «35-я береговая батарея», продюсировал создание цикла исторических программ. Он был пророссийским идеалистом еще тогда, когда ни о какой операции по смене гражданства полуострова никто даже не мог помыслить.
Константинов – классический образец постсоветского чиновника. Со списком необходимых госнаград, в числе которых ордена Ярослава Мудрого 4 и 5-й степеней, все три степени ордена «За заслуги», а также звание заслуженного строителя Украины
А Владимир Константинов – классический образец постсоветского украинского чиновника. Со списком необходимых госнаград, в числе которых ордена Ярослава Мудрого 4 и 5-й степеней, все три степени ордена «За заслуги», а также звание заслуженного строителя Украины. Трижды избирался в крымский парламент. Все это, впрочем, не помешало ему этой весной стать российским чиновником.
То, что происходило в Крыму после марта этого года, подтверждает старый тезис – лояльность для Москвы важнее убеждений. Алексей Чалый оказался единственным триумфатором «крымской весны», который говорил в интервью о том, что что-то прогнило в королевстве Датском. Он позволял себе критиковать власти, выносить сор из избы, делать предложения, который шли вразрез с генеральной линией. В общем, продолжал оставаться чересчур несистемным для чересчур системной российской вертикали.
Его последняя инициатива заключается в том, что Севастополю надо позволить избирать себе мэра. Город лишен был этого последние двадцать три года – Киев предпочитал назначать главу СГГА, компенсируя отсуствие выборов мэра обширными социально-экономическими вливаниями в бюджет города. Но и после смены гражданства Севастополь выборов мэра не получил – региональный парламент будет выбирать из кандидатур, предложенных Владимиром Путиным.
Предложение Чалого вызвало бурю эмоций. Из Москвы в город прибыл глава президентского управления по внутренней политике Олег Морозов. С учетом того, что Чалый по итогам местных выборов контролирует 16 из 24 депутатов городского заксобрания, можно допустить, что кремлевский чиновник будет пытаться добиться лояльности бывшего «народного мэра». Но вопрос даже не в том, избавится ли нынешний и.о. губернатора Севастополя Сергей Меняйло от надоевшей приставки. Вопрос в том, как именно реагируют на происходящее крымские чиновники.
Потому что альтер-эго Чалого – спикер крымского госсовета Владимир Константинов – уже успел раскритиковать прямые выборы, заявив, что выбранного подобным образом человека затем «нереально снять». И добавил, что выборы приводят к тому, что происходит «расцвет коррупции, убийства мэров, переделы собственности и узурпация власти в одной руке».
Интересно, помнит ли Константинов, который еще недавно был членом Партии регионов, о том, что именно его партия монопольно распоряжалась властью в Крыму? Что мэры крымских городов были ставленниками прошлого главы крымского Совмина – «регионала» Владимира Джарты? Что во времена президентства Виктора Януковича даже пост омбудсмена был отдан чиновнице из пропрезидентского большинства?
Помнит ли он, что последние десять лет на полуострове не было никакого другого центра власти кроме Партии регионов? Что именно они несут ответственность за все, что происходило с Крымом в эти годы? Что «коррупцию», «передел собственности», «узурпацию власти» просто физически не мог осуществлять никто, кроме его однопартийцев?
Константинов, в отличие от Чалого, прекрасно понимает залог политического выживания в России. Надо всего лишь никогда не спорить с генеральной линией. Надо не иметь своего собственного мнения. Надо соглашаться на упреждение – какой бы несуразной ни была новая инициатива
Дело даже не в самой процедуре выборов мэра – можно обсуждать, какая система лучше. Вопрос в том, что Константинов, в отличие от Чалого, прекрасно понимает залог политического выживания в России – он приобрел это знание за годы членства в партии Виктора Януковича. Надо всего лишь никогда не спорить с генеральной линией. Надо не иметь своего собственного мнения. Надо соглашаться на упреждение – какой бы несуразной ни была новая инициатива.
А Чалый этого до сих пор никак не поймет. Равно как не поймет и того, что его популярность в низах не увеличивает, а напротив – снижает его ценность для Москвы. Потому что чиновник должен быть акакием акакиевичем, ведь именно их можно тасовать без всяких репутационных потерь. А о «народного мэра» можно обжечься.
Собственно, Алексей Чалый обречен оставаться «уходящей натурой» – просто потому, что пытается не быть винтиком в системе воспроизводства лояльности. Разница между ним и его симферопольским коллегой лишь в том, что Константинов успел получить нужный опыт в Украине Януковича, а Чалый умудрился сохранить иллюзии.
Но это ненадолго.
Павел Казарин, московский обозреватель Крым.Реалии
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
