Bild – крупнейшая немецкая ежедневная иллюстрированная газета-таблоид. Каждый день ее читают более 12 миллионов человек, и это без учета посетителей сайта издания. Газета продается во всех киосках и магазинах Германии, сами немцы называют ее бульварной.
11 января президент России Владимир Путин дал большое интервью этому немецкому изданию. В заголовок материала была вынесена цитата российского руководителя «Границы для меня не важны».
В интервью российский президент озвучил свое видение проблем экономики России, а также ее реакцию на санкции со стороны Запада и снижение цен на нефть. Немецкие журналисты также поинтересовались у Владимира Путина темой крымских событий, вопросами его взаимоотношений с мировыми лидерами и Российской Федерации – с Западом в целом.
Путин, комментируя аннексию Крыма, заявил, что Россия не нарушала международное право во время проведения так называемого референдума
Сам Владимир Путин анонсировал скорый рост российской экономики благодаря санкциям. Российский президент с сожалением отметил, что отношения между его страной и западным миром ухудшились не в последние несколько лет, а еще четверть века назад. Также Владимир Путин, комментируя аннексию Крыма, заявил, что Россия не нарушала международное право во время проведения так называемого референдума, а присутствие неопознанных вооруженных сил на полуострове объяснил предотвращением «вмешательства в свободное волеизъявление людей».
О том, что рассказал немецким журналистам Владимир Путин, кому были адресованы главные послания интервью и какие неудобные вопросы российскому президенту напрашивались, но так и не были заданы, в эфире Радио Крым.Реалии говорили с российским политологом и публицистом Андреем Пионтковским, профессором факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Владимиром Гельманом и спикером Генерального штаба Вооруженных сил Украины Владиславом Селезневым.
– Интервью президента России Владимира Путина газете Bild, безусловно, не рядовое событие. Вопрос политологу Андрею Пионтковскому: о чем говорит сам факт интервью российского президента западному СМИ?
Пионтковский: Мне кажется, несмотря на то, что интервью было с Bild, оно адресовано той же российской аудитории. Владимир Путин хочет подменить в сознании россиян социально-экономическую повестку дня, которая становится для него безнадежной, вот такой внешнеполитической концепцией России как осажденной крепости. Его цель – чтобы мы все сплотились и приносили жертвы на алтарь Отечества. Внутриполитическая повестка звучала на втором плане, и то она была посвящена тому, какую глупость совершил Запад, введя санкции. Эти вопросы для Владимира Путина были скучны, не интересны. Он расцветал, лишь когда перечислял все «преступления» Запада против постсоветской России за последние 25 лет. По его мнению, при распаде СССР были обмануты надежды «людей доброй воли», если пользоваться советскими пропагандистскими штампами, – они думали, что упадут все стены и наладится конструктивный диалог между Россией и Западом. Основная претензия Владимира Путина – это, конечно расширение НАТО. И он смеет произносить это после агрессии в Украине! Сейчас нам уже понятно, что это не НАТО расширялось на Восток, а страны Центральной и Восточной Европы попросту развернулись на запад от Советского Союза и постсоветской России – такой же носительницы имперского, ордынского сознания и отношения к своим соседям. Прибалтика оказалась в НАТО именно потому, что боялась украинского сценария. И Владимир Путин впервые это признал! Он признал: все эти страны стремились в НАТО, но Запад должен был понимать, что им туда нельзя. Очень странная, извращенная логика. Было бы лучше, если бы российский президент задался вопросом, почему от России все бегут.
– Президент Украины Петр Порошенко не так давно давал интервью Deutsche Welle. Очень острый получился разговор, журналист всячески загонял украинского президента в угол, в том числе вопросами о статусе Крыма. Почему в случае с Владимиром Путиным журналисты не задают действительно острые вопросы, не развивают неудобные ему темы?
Пионтковский: Это кремлевский стиль журналистики. То, как беспощадно журналисты работали с Петром Порошенко, – это нормальный стиль западной журналистики. Очень прискорбно, что, оказавшись за мистическими кремлевскими стенами, те же западные журналисты начинают вести себя так же, как их российские коллеги. Они задают неудобный вопрос, но когда Владимир Путин отвечает чудовищной ложью, то никто ему не возражает. Например, по поводу так называемого референдума, который охраняли не просто «зеленые человечки», а, как выяснилось на днях, ульяновские десантники и спецназ, он опять соврал, а немецкие журналисты и рады его слушать.
– И все же, можем ли мы рассчитывать на какие-то новые откровения про Крым в следующих интервью? Владимир Путин уже не раз менял свою версию произошедшего.
Пионтковский: Эти откровения будут принадлежать уже следующему правителю России. Он скажет, что его выдающийся предшественник совершил ряд серьезных ошибок в Украине и в крымском вопросе.
– Спасибо, Андрей. Владимир Путин в этом интервью заявил, что подразумевает под Крымом не территорию, а людей – 2,5 миллиона человек, которые испугались «государственного переворота» в Украине и оказались потенциальными жертвами притеснений со стороны украинских националистов. Вопрос российскому политологу, профессору Владимиру Гельману: почему Владимир Путин до сих пор настаивает на версии государственного переворота в Украине?
Гельман: Ему, безусловно, необходимо оправдать свои действия и перед аудиторией, и в своих собственных глазах. Мне кажется, Владимир Путин достаточно умный человек, чтобы осознать: он совершил ошибку. Но поскольку аннексия Крыма вышла за пределы любого права, то версия государственного переворота до сих пор остается самой удобной для оправдания любых вопиющих действий России в Украине.
– Как вы думаете, о чем говорят довольно резкие слова Владимира Путина по поводу последовавших за аннексией Крыма санкций?
Гельман: Я думаю, он до сих пор надеется пересидеть эти санкции в расчете на то, что новые лидеры Запада их снимут. И надо сказать, что этот расчет вполне оправдан: санкции снимали и с Ирана, и с Кубы, так почему не дождаться такого же для России? Но Владимир Путин не учитывает одного: пока он сам находится у власти, санкции вряд ли отменят. Сейчас для российских властей даже частичная отмена ограничений в отдельных сферах может стать внешнеполитической победой.
– По вашему мнению, это интервью было нацелено на россиян или на европейцев?
Я не исключаю, что когда-нибудь в будущем вопрос территориальной принадлежности Крыма снова придется решать путем всенародного волеизъявления, но как-то иначе, чем в 2014 годуВладимир Гельман
Гельман: Одно не противоречит другому. Разным аудиториям посылаются разные сигналы. Россиянам Владимир Путин говорит: «Мы все делаем правильно, нас обижает нехороший Запад», – и они готовы в это верить. Международной аудитории он заявляет: «Вы не считаетесь с нашим мнением, вы вредите себе собственной политикой, без нас вы не справитесь с терроризмом», – и в той же Германии не так уж мало людей, которые готовы принять такого рода аргументы. Особых противоречий я здесь не вижу. Более того, Владимир Путин изъяснялся простым языком, как бы в расчете на массового читателя газеты Bild.
– У нас вопрос от слушательницы из Крыма.
Наталья: Я с северо-запада полуострова, из села Межводное Черноморского района. Почему все считают, что в Крыму был нелегитимный референдум? Ведь это неправда, будто бы всех на него загнали под дулами автоматов.
Гельман: Все очень просто. Такого рода референдум не предусматривался Конституцией Украины. Представьте себе: в России, допустим, жители моего родного Санкт-Петербурга под воздействием финнов взяли и провели референдум о присоединении города к Финляндии, и большинство жителей проголосовали «за». Вряд ли российские власти признали бы такой референдум, к тому же, Конституция предусматривает согласие всех жителей России на подобное изменение границ, а не только жителей Санкт-Петербурга. Я вполне уверен в том, что многие крымчане голосовали совершенно искренне, но законность такого референдума вызывает очень большие сомнения. Хотя я не исключаю, что когда-нибудь в будущем вопрос территориальной принадлежности Крыма снова придется решать путем всенародного волеизъявления, но как-то иначе, чем в 2014 году.
– Спасибо, Владимир. Примечательны также слова Владимира Путина по поводу того, что присоединение Крыма якобы обошлось без жертв.
Президент России Владимир Путин: «Что мы сделали? Мы не воевали, не оккупировали никого, не стреляли. Ни один человек не погиб в результате событий в Крыму, ни один! Мы использовали Вооруженные силы только для того, чтобы удержать военнослужащих Украины от вмешательства в свободное волеизъявление людей».
– Так ли это? Вопрос спикеру украинского Генштаба Вооруженных Сил Владиславу Селезневу, который тогда находился в Крыму.
Селезнев: Владимир Путин, мягко говоря, лжет. Во время аннексии Крыма погибло как минимум двое украинских военнослужащих, еще один едва не лишился жизни. Первый погибший – это прапорщик Сергей Кокурин, которого 18 марта 2014 года убили двумя пулями во время штурма 13-го фотограмметрического центра в Симферополе. Еще один военнослужащий, Валентин Федун, был также ранен двумя пулями: одна вошла в лицо, другая – в грудь. Только благодаря профессионализму врачей удалось спасти его жизнь. Кроме того, 6 апреля майор Станислав Карачевский из Сакской авиационной бригады погиб от пули российского морского пехотинца. Тогда говорили, что конфликт между ними возник по бытовым причинам, но вряд ли о подобном может идти речь. Надо сказать, что подозреваемого, младшего сержанта Евгения Зайцева, осудили на 2 года лишения свободы – это смехотворный срок для такого преступления. Свидетелем тех событий стал капитан Артем Ярмоленко, которого зверски избили и содержали на российской гауптвахте в Севастополе, где из него выбивали признания.
– Спасибо, Владислав. Как отметил политолог Андрей Пионтковский, очень хотелось бы вложить в уста немецких журналистов из издания Bild крайне неудобные вопросы, которые мы только что обсудили и которые никто так и не задал Владимиру Путину.
