10 марта Европейский союз без обсуждения продлит персональные санкции против некоторых граждан и организаций Российской Федерации – об этом сообщает российское издание РИА Новости. По его информации, в черном списке находятся 146 человек и 37 юридических лиц, в том числе 16 бывших украинских чиновников, которых Запад обвиняет в растрате и присвоении государственных средств. Предполагается, что санкции будут продлены на полгода, до 15 сентября. Впервые ограничительные меры против российской экономики ввели США 6 марта 2014 года после событий в Крыму.
Как санкции в действительности влияют на экономику России, работает ли импортозамещение, и почему нефть опять дорожает, подтягивая за собой рубль? – в вечернем эфире Радио Крым.Реалии обсудили директор программы «Экономическая политика» Московского Центра Карнеги Андрей Мовчан, директор Института экономики Российской академии наук Руслан Гринберг и украинский финансовый аналитик Виталий Шапран.
– Насколько санкции за два года повлияли на экономическую ситуацию в России, Андрей?
Мовчан: Вообще любой ответ на этот вопрос является лукавством, потому что вы не можете промотать время назад, отменить эти санкции и посмотреть, что получится. С другой стороны, наверное, можно обоснованно говорить об объеме влияния: большой, малый, совсем маленький и так далее. Конечно, влияние санкций нельзя оценить ни как большое, ни как малое, но существенное. Финансовые ограничения пришлись на время, когда Россия очень резко сокращала свой финансовый баланс как страна и как совокупность предприятий. Россия просто не нуждалась в деньгах, а отдельные компании легко находили их на рынке, потому что санкции их не касались. Технологические санкции пришлись на момент, когда в связи с удешевлением нефти высокие технологии в нефтедобыче уже не требовались, и они вряд ли когда бы то ни было уже потребуются. Речь идет о технологиях добычи нефти с арктического шельфа, чья себестоимость достаточно высока. Нет смысла добывать нефть по 90 долларов за баррель, когда она стоит 30-40. Дело в законах рынка.
– Если санкции, как вы говорите, малозначимы для российской экономики, то откуда тогда все проблемы последних двух лет?
Российская экономика постепенно разваливалась, начиная с конца 1990-х годовАндрей Мовчан
Мовчан: Российская экономика постепенно разваливалась, начиная с конца 1990-х годов. В тот момент, когда был взят курс на консолидацию, монополизацию и передел в пользу ограниченного количества людей, экономика начала деградировать, а зависимость от добычи полезных ископаемых стала увеличиваться. Если в 2000 году экономика была небольшой, бедной, но достаточно независимой от нефти, то к 2015 году мы пришли с экономикой, которая намного больше, но практически полностью зависит от добычи углеводородов. Если вы обратили внимание, то её падение глубже, чем падение цен на нефть. Сокращались и не связанный с нефтью экспорт, и не связанное с ней производство, а доходы населения снижались быстрее, чем утрата доходов от экспорта сырья. Российская экономика за 16 лет превратилась в наркоманку, которая может поддерживать себя только за счет все возрастающего притока нефтедолларов.
– Многие экономисты в этой связи упоминают о некоей «голландской болезни». Что это такое?
Мовчан: В Нидерландах в свое время открыли огромные месторождения газа, и цена местной валюты – гульдена очень резко выросла. Она стала столь высокой, что вся остальная промышленность начала испытывать проблемы с себестоимостью. Когда продажа газа перестала быть выгодной, стране оказалось нечего производить. Однако Россия уже переболела «голландской болезнью» в 2006 году, когда рубль стоил на 40% дороже своей равновесной стоимости, и разрушение производства, действительно, произошло. Сейчас мы наблюдаем последствия этой болезни: рубль уже находится на равновесном уровне, но экономика разрушена, и речь идет о том, что ее надо как-то реабилитировать.
Министр экономического развития Российской Федерации – Алексей Улюкаев: «Если вы имеете в виду такие геополитические факторы, как сохранение режима санкций, то я считаю, что его значение сейчас снижается очень сильно и приближается к нулю, потому что российская экономика и финансовая система адаптировались к этой ситуации. И то, что на короткой дистанции в несколько месяцев было очень проблематичным, на более длинной дистанции оказывается вполне даже стимулирующим. Я имею в виду то же импортозамещение и снижение издержек предприятий, связанных с изменением курсовых соотношений».
– В целом вы согласны с Алексеем Улюкаевым, Андрей?
Мовчан: Я думаю, что санкции сыграли на руку российской власти, потому что позволили объяснить общественности причины кризиса. В России большинство обывателей верят, что все было бы хорошо, если бы не экономические действия наших идеологических противников. С другой стороны, санкции позволили консолидировать российское общество, которое стало значительно охотнее разделять позицию власти, благодаря общему ощущению враждебного окружения.
– Тогда получается, что руководство России заинтересовано в продлении этих санкций?
Если бы сейчас Запад снял все санкции, то властям было бы значительно сложнее объяснять, что происходитАндрей Мовчан
Мовчан: Мне сложно отвечать за Кремль, но в целом ему полезно иметь аргумент, почему в России все плохо с экономикой. В открытую чиновники не называют, насколько ситуация зависит от западных ограничений: то ли на 20%, то ли на 50%, то ли на 70%. Если бы сейчас Запад снял все санкции, то властям было бы значительно сложнее объяснять, что происходит.
– Возможно ли такая критическая ситуация, когда российским компаниям понадобятся внешние заимствования, а они этих денег получить не смогут?
Мовчан: Такое может случиться, если режим санкций изменится. Сегодня он не запрещает предпринимателям и экономически агентам занимать деньги. Список компаний, который не могут кредитоваться, достаточно ограниченный. Кроме того, серьезные деньги могут потребоваться, только когда в стране экономический рост и активные инвестиции, но инвестиции в Россию сейчас практически равны нулю. Не потому что нет денег – их как раз огромное количество в тех же банках. В стране структурная рецессия по уже названным мной причинам. Вот если эта рецессия прекратится, а санкции ужесточатся, тогда мы будем иметь дело с тем, что вы озвучили.
– Спасибо, Андрей. Согласны ли вы с тем, что санкции не сильно влияют на российскую экономику, Руслан?
Гринберг: Есть разные методы подсчетов. Принято говорить, что мы находимся в состоянии кризиса, и этот кризис – наш собственный, первый за 25 лет. Конечно, санкции в чисто экономическом смысле усугубляют его, не являясь при этом главной причиной. Санкции и низкие цены на нефть – два отяжеляющих фактора, которые закрепляют стагнацию России. Это может привести к потере чистого притока капитала в 170 миллиардов долларов и экспортной выручки порядка 400 миллиардов долларов. Это эквивалентно примерно 8% ВВП за 2014-2017 годы. Ситуация серьезная. Импортозамещение, состояние самого инвестиционного климата закрепляют вялость экономики. Вычленить влияние санкций в составе общего спада не представляется возможным, хотя можно утверждать, что оно серьезное.
– В 2015 году объемы импорта продовольствия и сельскохозяйственного сырья в Россию сократились на треть. Но при этом рост производства этой продукции в последние два года составил не больше 3,5%. Почему так происходит?
В аграрном секторе успехи импортозамещения очевидныРуслан Гринберг
Гринберг: Те данные, которыми я располагаю, противоречат вашим. В аграрном секторе успехи импортозамещения очевидны. Насколько я знаю, производство только мяса и мясопродуктов увеличилось чуть ли не на 15%, а импорт сократился аж на 30%. По рыбе прирост произошел на 6%, а импорт сократился на 38%. Нельзя сказать, что собственное производство полностью компенсирует сократившийся импорт, но прогресс есть. С другой стороны, потребление падает, а заместить все не так просто. Не случайно по птице и по свинине есть довольно заметное замещение, а по говядине нет, так как это долгосрочный цикл. Когда сокращаются реальные доходы населения, самые малообеспеченные переходят на более дешевые продукты питания.
– Спасибо, Руслан. Хотелось бы услышать третье мнение по поводу влияния санкций на российскую экономику – от украинского финансового аналитика Виталия Шапрана.
Шапран: Мне сложно судить о товарном сегменте санкций. Что касается финансовых ограничений, то здесь Запад добился существенных успехов. Сейчас очень сильно затруднены перестраховочные операции российских проектов. Очень долго не могли начать строительство Керченского моста, потому что не было возможности его перестраховать. Я считаю, что это показательная ситуация. Россия так и не огласила подробностей по страхованию ряда объектов – возможно, они даже остаются без страховщика. Есть еще санкции, ударившие по банковскому и финансовому сектору, по корпорациям вроде «Газпрома», которому надо на протяжении следующих десятилетий перезанять минимум 30 миллиардов долларов. Сейчас мы наблюдаем переход российского госсектора от западных банков китайским. В конце февраля появилась первая статистика, и выяснилось, что китайские банки, которые зарегистрированы на территории России, вывели из страны порядка 1 миллиарда долларов с начала года. При этом «Газпром» в марте получил порядка 2 миллиардов евро от одного из китайских банков.
– Но ведь сейчас на биржах растет цена на нефть и, соответственно, курс рубля. Что происходит на мировых рынках?
Шапран: Сырье дорожает, причем железорудное сырье после заявлений правительства Китая за один день подорожало на 60%. Похоже, что сырьевые рынки начинают отыгрывать свой потенциал, вслед за нефтью растет и рубль, но это не снимает основную проблему российской экономики – финансирование как госкорпораций, так и частных компаний.
